Шәміл Әбілтай
Шәміл Жарқын жайлы:
2007 жылы Жарқын Шәкәрім 60 жасқа толғанда Шәміл орыс тіліндегі газетке құтты болсын айтып мақала жазды. Төменде мақаланы назарларыңызға ұсынып отырмыз.
4-10 мая, 2007 г. Газета «Начнем с понедельника»
Моему другу Жаркыну ШАКЕРИМОВУ исполнилось шестдесять лет. Я не любитель писать. Я мало выступаю в прессе и люблю делиться своими музыкальными воззрениями. Но здесь особый случай.
ЖИЗНЬ, ОТДАННАЯ МУЗЫКЕ...
Жаркын рано познал сиротскую долю. В десять лет потерял мать и рос у родственников. И с детство он тянулся к музыке. Вероятно, детская душа уже тогда искала утешения в мире искусства. Со временем пережитая сентиментальность перевоплотилась в его характере в особого рода артистизм и эксцентризм. Печаль – самый мудрый учитель. Уже в школьные годы он хорошо разбирался во многих тонкостях музыки. И когда он приехал в Караганду поступать в музыкальное училище, опытные преподаватели после первого же прослушивания зачислили его в студенты. Окончив с отличием училище, он поступил в Алматинскую консерваторию. Мы учились вместе. Помню, как он поступал. Карагандинское музыкальное училище всегда славилось своими педагогическими традициями и уровнем исполнительства выпускников. Зачастую оснащение, уровень подготовки выпускников Карагандинского музучилища превосходили экзаменационные требования концерваторий. И Жаркын не был здесь исключением. Помимо блестящего исполнения репертуара, он показал недюжинные способности теорий.
Мы, студенты, только вчера закончившие аульные школы и обучавщиеся игре на домбре у аульных мастеров, древних стариков, в понимании музыки, в понимании исполнительства и премудрости мастерства были на голову выше наших же преподавателей и наших же хваленых теоретиков, выучившихся в Москве и Ленинграде. Мы сразу же и по достоинству оценили игру новичка из Караганды.
Жаркын – уроженец Семипалатинского края, то есть по определению он был представителем центрально-казахстанской домбровой традиции, и великий Таттимбет был его «первой любовью». Впоследствий при появлений новых художественных увлечений и привязанностей эта любовь в нем никогда не угасала. С годами он постепенно отходил от сцены, начал осваивать бурдонную трехструнную домбру и играл Таттимбета все меньше и реже. Но любил он его по-прежнему горячо, кровью сердца, как что-то заветное, свое, глубоко родственное его творческой натуре. Я уже говорил, что он остался сиротой в раннем детстве. И, вероятно, ответы на первые свои горестные, сиротские вопросы он находил, высоконравственной, человечной музыке Таттимбета.
В сущности он и вошел в концертную жизнь консерваторий как исполнитель кюев Таттимбета, характеризовалось особой «разговорной» манерой. Казалось, он не играл выученное пройзведение, а повествовал звуками.
И еще порожала одна особенность в нем – его неприхотливось в выборое инструмента. Многие из нас уже тогда, будучи студентами, в этом отношении были избалованными. Мы выбирали домбры, и, кроме Кислицына, Камара Касымова и Эммануила Романенко, никого не признавали. Жаркын, как мы замечали не раз, мог сыграть на любой плохонькой домбре и сыграл очень хорошо.
В музыке есть такое понятие, как «исполнительская удобность». И это касается не только инструмента, на котором играют, но и нотного текста. Бывают исполнительски «удобные» и «неудобные» музыкальные произведения. Например, многие «Косбасары» Таттимбета «неудобны» исполнительски, и современные музыканты до сих пор не могут разгадать, расставить некоторые штрихи, и это при том, что есть прекрасные записи Абикена Хасенова, Магауи Хамзина и других домбристов. Ничего поделаешь, такой художественный замысел!
К чему я это говорю? Для Жаркына не было «неудобных» произведений. Он распутывал хитросплетения самых трудных произведений и шел всегда по пути наибольшего сопротивления.
После окончания консерватории он устроился старшим редактором Алматинского филиала Всесоюзной фирмы «Мелодия». И в силу связей с другими союзными филиалами и центральным офисом в Москве, используя налаженные каналы, он добился впечатляющих успехов.
Для современного исполнителя прийти в аудиосалон или какую-нибудь фонотеку и купить аудиокассету, лазерный диск с записями Дины Нурпеисовой, Абикена Хасенова, молодого Кали Жантлеуова – вещь само собой разумеющаяся. Но знает ли он, что на заре советской власти запись звука, фонограф были чудом даже для Москвы, что в республиках не было фонотек, записывающих центров. Все это появилось потом. А тогда выдающихся исполнителей случайно могли записать только в центре. И только благодаря скрупулезному поиску Ж.Шакеримова эти бесценные записи были привезены из Москвы и сданы в фонотеку Казахского радио. По линий Всесоюзной фирмы «Мелодия» Ж.Шакеримов неустанно шел по следам этих записей, искал их в архивах Апрелевского завода, в Фонетеке Центрального телевидения и радио в Москве и других местах.
Несомененно, эти бесценные записи дали толчок, Ренессансу в исполнительском искусстве. Молодые, перспективные исполнители принялись изучать эти бесценные раритеты. Многие музыканты склонны думать, что современный уровень исполнительства сформировался как-то сам собой. Это далеко не так. Не слушая записей старых мастеров, не осмысляя по-новому каноны традиционного исполнительства, многие исполнители не смогли бы достичь современного уровня. Но самым большим достижением Жаркына было то, что он отыскал фонографичечские валики с записями голоса великого певца Амре Кашаубаева.
Вкратце об истории проблемы. Известно, что А.Кашаубаев ездил в Париж. Во Французских архивах сохранились записи Амре. Во время своей парижской поездки он встречался с Мустафой Чокаем. Тот хорошо принял Амре, они много беседовали. По возвращении в Совтский Союз бдительный НКВД схватил его. Начались допросы. В конце концов он был репрессирован и расстрелян за «пособничество мировому империализму».
После реабилитации уже в конце шестидесятых годов наше правительство пыталось выкупить у Франции записи А.Кашаубаева. Но французская сторона заломила такую цену, что проблема эта была отложена до лучших времен. Жаркын начал поиски голоса великого исполнителя. Его вели вперед только догадки. Полагаясь только на свою интуицию, он скрупулезно просеивал ненужное, а все, маломальски имеющее отношение к имени певца, собирал в одну папку. И поиск молодого исследователя увенчался успехом. Голос А.Кашаубаева был найден в российских архивах. Невероятно, но факт.
За годы работы в фирме «Мелодия» Жаркын Шакеримов проделал огромную работу. Пластинки с записями Амре Кашаубаева, Дины Нурпеисовой, Кали Жантлеуова, Абикена Хасенова, Жусупбека Елебекова, Манарбека Ержанова, Магауи Хамзина, Тулегена Момбекова, Генерала Аскарова, Мадениета Ешекеева и других выдающихся исполнителей – все эти золотые диски, составившие славу казахской традиционнной музыкальной культуры, выпущены именно его руками.
Потом он некоторое время поработал в издетельстве «Онер». Летом 1980 г. он был назначен директором вновь организованного Республиканского музея народных музыкальных инструментов им. Ихласа Дукенова. Открытие такого музея стало возможным благодаря многолетней подвижнической деятельности ученого-инструментоведа Болата Сарыбаева.
Помню, как Ж.Шакеримов на пустом месте начал новое дело. Приказ об открытии музея был подписан, но у самого музея не было даже здания. Реставрировали старый дом купцов Галиевых, что стоит на пересечении ул. Панфилова и Жибек жолы (бывшая улица им. Горького). Жаркын с утра до вечера мотался по городу на старом «уазике», давал объявление в газету, на радио и телевидение, скупая у населения старинные музыкальные инструменты и другие раритеты. Паралельно он создовал фольклорно-этнографический ансамбль при музее. Этот ансамбль как прецедент не имел аналогов, потому что он, во-первых, был составлен из сотрудников музея, а во-вторых, он как бы иллюстрировал экспозицию музея, так как музыканты играли на старинных, полузабытых архаических инструментах. И репертуар ансамбля был соответствующим. Музей был открыт 24 апреля 1981 г. Слава о нем и удивительном ансамбле прогремела на весь Союз. Журналисты приезжали посмотреть даже из Прибалтики. Ансамбль «Сазген» концертировал по всей республике и несколько раз гастролировал за рубежом (Югославия, Швеция, Португалия и т.д.).
После музея он пришел редактором на Казахское телевидение, где и работает сейчас. За годы работы на телевидении он создал много музыкальных передач и вывел на голубой экран многих народных музыкантов – домбристов, певцов, сказителей. Передачи, созданные им, по праву входят в Золотой фонд телевидения и радио. За эти годы им написано много книг об искусстве, куда он вложил свой богатейший опыт исследователя и свой богатейший архив.
Назовем только некоторые из книг: «Әміре» (1977), «Ән жұлдызы» (1979), «Ән асқары» (1980), и сборник «Курмангазы» к 175-летию великого композитора, где Ж.Шакеримов был научным советником, а также книга «Нургиса Тлендиев» (2003), которую он писал в сооавторстве с Даригой Тлендиевой.
Кроме того, Ж.Шакеримов как знаток традиционной музыки участвовал почти во всех аудиопроектах ТРК «Казахстан».
И еще одна заслуга его творчества как профессионала-инструментоведа. В студенческие годы он много общался с Б.Сарыбаевым, интересовался старинными традиционными и архаическими инструментами. И в те же годы он начал заниматься трехструнной домброй. Он рассказывал нам, что в старину казахи играли на такой домбре и что у этого инструмента был свой обширный репертуар. Однажды он показал нам фотографический снимок домбры Абая Кунанбаева, который хранился в Семипалатинском музее. Инструмент был трехструнным. Мы, разумеется, вежливо поддакивали, но сами никогда не изъявляли желания играть на ней. Техника двухструнной домбры несравненно выше, она развитее, можно сказать, как инструмент стоит на другой ступени развития. Трехструнная домбра со своей несложной техникой и небольшим репертуаром не интересовал нас. Прошли годы, и мы стали свидетелями чуда. Окозалось что этот архаический инструмент способен возродиться, способен развитию. Жаркын, изучая шертер и другие инструменты, можно сказать, возродил древнюю, утерянную технику игры на трехструнной домбре и, что самое главное, изучая, скрупулезно собирая по крупицам давно забытые звуковые архетипы, сумел создать уже как композитор солидный репертуар. Эти пасторальные мелодии являются как бы воскресшими эпизодами забытой истории нашей музыки. И еще. Трехструнная домбра прекрасно зарекомендовала себя как аккомпанирующий инструмент. И в этом немалая заслуга Жаркына Шакеримова.
Сегодня моему другу, прекрасному музыканту, ученому, тонкому критику музыки исполняется шестьдесят лет. Его жизнь, его творчесто – это образец беззаветного служения родной культуре.
В ясный майский день я желаю моему другу, коллеге долгой, счастливой жизни и дальнейших творческих успехов.
Шамиль АБИЛЬТАЙ
Композитор, Заслуженный деятель РК
4-10 мая, 2007 г. Газета «Начнем с понедельника»
Жарқын Шәкәрім
Жарқын Шәміл жайлы:
«Егемен Қазақстан» газеті, 1997 жыл, 6 наурыз.
ШӘМІЛ ШАБЫТ
Домбырашымын дегендердің көпшілігі жеткізе бермейтін Құрманғазы, Дәулеткерей, Абыл күйлерін Шәміл орындағанда тыңдаушысын өзіне тартып қана қоймайды, сол орындап отырған күй мазмұнына кіргізеді. Домбыра шанағынан шыққан қоңыр үн белгісіз бір күшпен кісіні, бірде дүрбелеңге, бірде мұңға, бірде қуанышқа жетелейді.
Бұл сәтте оның екі қолы, он саусағы, бар бітім-тұлғасы домбырамен қабысып, домбыра да тұтас денеге айналып, әлдебір күшті жеңгендей күй кешеді. Бітімі сана, санасы күй, күйі адам болмысының ләззатына, жан толғауына айналады. Тыңдаушыны иландырады. Мойындатады.
Біз тыңдап жүрген домбырашылардан Шәмілдің алдына жан салдырмайтын тұсы да, ерекшелігі де, артықшылығы да оның осындай ойшыл музыкант екендігінде. Және табиғатынан жаратылған салалы саусақтарының пернені кіршіксіз таза нық басуында. Осыған қоса күй дәстүрлеріндегі ілме, төкпе, шертпе, сипау, ақ желкен тәрізді тағы да басқадай қағыстар үлгісін көрсетуде еркін де шебер меңгергенін аңғартады. Осындай ерекшеліктеріне қарап Шәмілдің жорға күйші екенініе көз жетеді.
Жылдар өтер, уақыт жетер, әрине. Осы жарық дүниеде жер басып жүргеніңді сезінсең, халқыңа қызмет жасасаң, ел қадіріне бөленсең бұдан артық бақыт болар ма! Мұндайда жігіт ағасы Шәміл тағы да ойға шомады.
Әкесі Бисенғали, анасы Әзірғаным бұл күндері баласының қырық тоғыз мүшелге толғанын көрмеді-ау? Арғы асуларына әттең, ата-аналық мейірімін төге алмады. Бірақ бақилық болған олардың бүгін осы қуаныштардың әрбіріне әруағы разы болып жатқан шығар-ау. Егер амандық болса сүйген жары, сазгер Өрікгүл екеуі тұңғыштары Азаматты, Айнашты, кішкентайлары Ақсұңқарды аялай отырып, сол ата ана аманаттарын орындап, өмір ізгілігін жалғастыруды мұрат тұтады.
Консерваторияда оқып жүрген студент кезінде-ақ Шәмілдің күй тартысына Сәбит Мұқанов, Әлкей Марғұлан, Серәлі Қожамқұлов сияқты абзал азаматтардың сүйсініп, киіз үйде ұзақ уақыт отырып тыңдағанын өз көзіммен көрген едім.
Қазақ өнері мен әдебиеті үшін жаратылғандай кесек тұлғаның зор бітім-биігіне көзім түскен сайын оның әлі де шабысы талмаса екен деп тілеймін. Өнерге Шәмілдер керек. Музыка өнерінің туы жығылмауы, асқақ қалпынан айнымауы үшін керек. Шәмілге бүгін ен даланың қыраны, Атыраудың ақ семсері, аққу мінез күйшісі десе де әбден жарасады.
Өз басым Шәміл қай жерде, қай елде, қай отырыста күй орындаса да оның күйіне сүйсінбей қалағн тыңдаушыны көрмедім.
Тоқсан ауыз сөздің тобықтай түйіні Шәміл Әбілтай асқан орындаушы-домбырашы, композитор, өнер зерттеуші, өнер саңлағы, қысқасы ол – халықтың Шәмілі, қазақтың Шәмілі...
Сайын даланың қыранындай кірпияз қалпына қараған жан, сұлулықтан көз айырмасы, ләйім. Әне алыстан жұрт аңсаған ақ самал ән мен тербеле күмбірлеген күй естіледі. Ол – даланың сағым сазы, сағынышы. Ол домбыраның құлағынан күмбірлеп төгілген, шіркін, тек Шәмілдің өзіне ғана тән сұлу саздың үні.
Жарқын ШӘКӘРІМ
«Егемен Қазақстан» газеті, 1997 жыл, 6 наурыз.
